134 года со дня рождения Елены Янсон-Манизер Поделиться
В отечественном искусстве есть имена, которые вроде бы не на слуху, что нисколько не умаляет значимость их вклада в искусство. Более того, не затертые частотой употребления по делу и без, они до сих пор сохраняют свет и чистоту, которыми отмечены их произведения. К таким относится скульптор Елена Янсон-Манизер, удивительный мастер, профессионал, сознательно остававшаяся в тени своего мужа — гениального советского скульптора Матвея Манизера. Ее мало заботили собственные амбиции — она просто занималась делом, которое знала и любила бесконечно. 17 ноября ей исполнилось бы 134 года.
Из досье «МК»: Елена Янсон-Манизер — заслуженный деятель искусств РСФСР, профессор. Родилась 17 ноября (5 ноября по ст. ст.) 1890 г. в Петергофе. В 1925-м окончила скульптурный факультет Академии художеств, автор портретов писателей, артистов, спортсменов, садово-парковых и монументально-декоративных композиций, памятных медалей, спортивных призов, уникальной скульптурной галереи балетных образов, некоторые из которых стали символами русского балета. Работами Елены Янсон-Манизер оформлены станции московского метро «Динамо» и «Добрынинская», Центральный парк культуры и отдыха имени М. Горького в Москве. Ее произведения находятся в Эрмитаже, Русском музее, Третьяковской галерее, музеях и частных коллекциях в России и за рубежом.
В 1917 году Елена Янсон, поступив в Академию художеств в Петрограде на архитектурный факультет, одновременно участвует в создании Первого государственного кукольного театра марионеток, где, по ее воспоминаниям, занималась «оформлением сцены, написанием декораций, их монтировкой, управлением куклами и даже чтением и пением за них». Именно в театре проявляется талант будущего скульптора — Елена начинает вырезать кукол из дерева, самостоятельно создавая сложные марионетки и называя их «первыми шагами в скульптуре». А именно — переходит с архитектурного факультета академии на скульптурный, где попадает в мастерскую молодого профессора Матвея Манизера — талантливого скульптора, впоследствии народного художника СССР, академика, автора многих известных памятников и скульптур (самые известные — на станциях метро «Площадь Революции» и «Партизанская») — и становится его ученицей. Они уже не расстанутся и, создав семью, будут вместе всю жизнь.
— А что известно о детстве Елены Александровны? — спрашиваю я невестку Елены Александровны — Нину Пуляхину-Манизер, она художник, почетный академик РАХ.
— Сведения о детстве чрезвычайно скудны. В автобиографии всего несколько строк: ранние годы прошли в Петергофе, архитектура дворца, парк, фонтаны и скульптуры, естественно, вошли в ее жизнь, развивая в девочке чувство красоты и гармонии. По воспоминаниям сестры, они часто гуляли в петергофском парке, встречая царя и царицу, здоровались с ними, и те всегда отвечали на их приветствие. Елена Александровна училась в городском училище, а затем окончила частную гимназию.
В 20-е годы прошлого века Елена Янсон-Манизер уже создает серию работ «Советский спорт в скульптуре», а позже ее захватывает стихия танца, и всю свою творческую жизнь Елена Александровна посвятила искусству балета. Ей позируют примы и премьеры Кировского (ныне Мариинского) и Большого театров, солисты, артисты кордебалета и никому еще не известные ученики Ленинградского хореографического училища.
Не кто иная, а Галина Уланова, которую Янсон-Манизер заметила еще в училище, послужила моделью для первой скульптуры «Танцовщица» — сейчас она украшает парк Горького в Москве и двор Академии русского балета Вагановой в Петербурге. Уланова станет любимой моделью скульптора, и та посвятит ей более 35 работ, увековечив практически во всех созданных ею ролях. Майя Плисецкая, Ольга Лепешинская, Татьяна Вечеслова, Нина Анисимова, Михаил Михайлов, Наталья Дудинская, Константин Сергеев, Асаф Мессерер, Раиса Стручкова, Александр Лапаури, Елена Рябинкина и много других замечательных артистов также позировали Янсон-Манизер.
Как передать движение в бронзе? Как схватить тот самый миг, мимолетное движение, чтобы перед нами застыл дух балета — дух чистой красоты. По многу раз скульптор посещала спектакли, выбирая в партиях артистов самые характерные и сложные позы, запоминая арабески, аттитюды, батманы, все детали, вплоть до угла выворота стопы. «Часто думают, что достаточно посмотреть артиста в театре, прийти домой и вылепить его. Я запоминаю образ, настроение, характер, движение, но вылепить могу, только пользуясь натурой, хоть немного, хоть только для проверки того, что сделано по мимолетному наблюдению», — писала она.
Работы Елены Янсон-Манизер хранятся в крупнейших музеях страны, но самая полная коллекция ее скульптур находится в мемориальной мастерской — доме, построенном Матвеем Манизером в 1951 году. Там во дворе нас встречает бронзовая Одетта — Галина Уланова. Эта скульптура, созданная в 1940-м, стала символом балета. А бронзовый отливок с нее находится в Стокгольме перед Королевским музеем танца — его установили еще при жизни великой балерины.
И вот мы уже в мастерской — просторной, светлой, в два этажа. Часть станковых работ Елены Александровны расположилась на полках: несколько вариантов величественного профиля Майи Плисецкой. Она же в прыжке, ее красивые, «поющие» руки. Рядом трогательный и нежный образ Золушки Ольги Лепешинской. Здесь же герои балета «Бахчисарайский фонтан» — гордая польская княжна Мария — Галина Уланова, и она же — в другой скульптуре: поникшая пленница, попавшая в гарем. Рядом с ней наложница Зарема — Вера Каминская — любуется своей красотой в зеркале, ожидая хана Гирея, еще не зная, что в его сердце живет другая. И наконец, сам хан Гирей — Михаил Михайлов — всесильный властелин Востока, страдающий от неразделенной любви к Марии. Драма балета выражена в четырех скульптурах. Янсон-Манизер сохранила для истории несколько ярких образов балета «Ромео и Джульетта», причем разные составы: застыли в своих характерных позах Ромео — Константин Сергеев и Юрий Гофман, Шут — Владимир Фидлер и Георгий Фарманянц. Но «Джульетта» во всех составах только Галина Уланова.
Агриппина Ваганова — основоположница теории русского классического балета — в скульптуре Янсон-Манизер застывает не балетной примой, «королевой вариаций», а мудрой, с царственной осанкой — Агриппина Яковлевна позировала сидя. Невозможно в короткой статье рассказать обо всех работах, созданных Еленой Александровной. Каждая заслуживает внимания.
— Я слышала, что Галину Уланову было достаточно тяжело уговорить позировать. Как Елене Александровне это удалось?
— Я никогда об этом ее не спрашивала, но ведь они были знакомы очень давно, их становление и превращение в больших мастеров (каждой в своей области) проходило в одно время, рядом, и Уланова понимала, что Елена Александровна — выдающийся скульптор, преданный искусству балета так же, как и она сама. К тому же из рассказов друзей дома знаю, что Галине Сергеевне нравились посвященные ей скульптуры, созданные Еленой Александровной.
Да, Галина Сергеевна была избирательной в общении, закрытым, сдержанным человеком, но между ними возникла дружба. Балерина любила приезжать к ней в мастерскую не только позировать, она говорила, что здесь отогревается. Думаю, ей было хорошо среди искренне любящих ее людей. Она даже приезжала к нам, когда Елены Александровны уже не стало.
— Какое влияние особенно в начале пути на Елену Александровну оказал Матвей Генрихович, у которого она училась?
— Матвей Генрихович — великий скульптор, итальянские искусствоведы, побывав в мастерской, восхищались, называли его «русским Микеланджело». Я считаю, что учиться скульптуре у такого мастера — счастье, и Елене Александровне, безусловно, повезло, что она попала при поступлении на скульптурный факультет академии именно к нему. Требовательность талантливого учителя, его абсолютное владение материалом и желание талантливой, трудолюбивой Елены достичь совершенства в скульптуре дали прекрасный результат. А еще — любовь друг к другу на всю жизнь.
Кстати, несколько лет назад мастерскую Елены Александровны посетил известный хореограф Джон Ноймайер. Он был в восторге, просто не мог оторваться от скульптур, говорил, что никогда даже не мог представить, что такое возможно. Он рассказал, что в его коллекции есть несколько ее скульптур и что он поклонник ее творчества.
— Как Елена Александровна работала над своими скульптурами?
— Мой будущий муж — ее старший сын — художник Гуго Манизер в первое же наше свидание привез меня в дом и познакомил с ней. Елена Александровна приветливо встретила меня, показала свои работы, и я была поражена ее искусством — волшебный мир балета, оживший в скульптуре вихрь движений навсегда пленили меня. Потом она вернулась к работе, и я заметила, как придирчиво скульптор смотрит на свое творение, едва касаясь, наносит новые штрихи.
Выйдя замуж за Гуго и находясь рядом с Еленой Александровной, я всегда поражалась ее работоспособности — она целые дни проводила в своей мастерской, буквально жила скульптурой. Однажды Елена Александровна отправляла на формовку большой рельеф в пластилине. Его уже вынесли из мастерской, чтобы загрузить в машину, и вдруг она меня спросила: «Как ты думаешь, что бы ты в нем исправила?» А я совсем еще девчонка, студентка, думаю: «Да я же не скульптор, я — модельер, и то только учусь». Но набралась смелости, говорю, что, наверное, вот эту линию немного изменила бы. У нее в руке была стека, она — раз и резким движением делает то, о чем я сказала. «Да, так правда лучше». Вспоминая Елену Александровну и восхищаясь ее скульптурами, которые в моем восприятии с каждым годом становятся только совершеннее, жалею, что она не увидела блистательного Николая Цискаридзе, прекрасной Светланы Захаровой… Уверена — она посвятила бы им не одну работу.
— Балет, а еще в ее творчестве был спорт. Конькобежцы, атлеты ей тоже позировали? Это правда, что Елена Александровна нашла натурщиков для барельефов на «Динамо» — вход и вестибюль — чуть ли на не самом стадионе?
— Вряд ли, проживая до войны в Ленинграде, она ездила в Москву, чтобы искать на стадионе «Динамо» натурщиков. У нее с Матвеем Генриховичем не было в них недостатка в родном городе. Знаю, как Елена Александровна нашла одну натурщицу по имени Лора, увидев ее на параде физкультурников в довоенном Ленинграде. Девушка выделялась среди марширующих красавиц своей грацией и статью. Оказалось, что она студентка института физкультуры (в то время он назывался ГИФО им. П.Ф.Лесгафта). Елена Александровна ее там разыскала, и Лора позировала для ряда скульптур и Елены Александровны, и Матвея Генриховича.
Трехкратная чемпионка мира конькобежка Мария Исакова, альпинист Леонид Юрасов, хоккеист Анатолий Егоров и другие герои спорта страны находили время позировать скульптору и тоже запечатлены в ее произведениях.
Когда началась война, Елена Александровна с детьми (Гуго, Отто и приемной дочерью Стеллой, ее мать — первая жена Матвея Генриховича, умерла вскоре после родов) вместе с семьями других ленинградских художников была отправлена в эвакуацию — сначала в Ярославскую область, затем всех перевели в Сибирь, в поселок Емуртла Тюменской области, после чего они снова вернулись в Ярославскую область — в село Карабиха.
Из рассказов мужа знаю, что Елена Александровна в эвакуации лепила небольшие скульптуры из красной глины с находящихся в этих краях кирпичных заводов. А он, мальчишка, бегал на лыжах по морозу и относил их туда на обжиг. Это были эскизы новых работ и большей частью уже существующих. Ведь ее любимый Ленинград нещадно бомбили, и ее не покидала тревога, что их ленинградская мастерская может погибнуть, а вместе с ней погибнут и скульптуры. И она воспроизводила свои работы по памяти, пользовалась малейшими техническими и жизненными возможностями, чтобы сохранить то, что уже было создано. К счастью, мастерская в Ленинграде не пострадала, и после войны скульптуры Матвея Генриховича и Елены Александровны переехали в Москву, в новый дом-мастерскую, где бережно хранятся на тех местах, где расставили их авторы…
Интересно, как гены бабушки и дедушки передались их внучке — художнику Ольге Манизер, дочери Нины и Гуго. Она создает ростовых интерьерных кукол в необычной технике бумажной скульптуры и, по словам президента фонда «Куклы мира» Ланы Летта, «придумала новый жанр, создала свой пластический язык». Ольга — победитель международного конкурса Pandora Platinum в номинации One of a Kind («Единственный в своем роде»). Ее куклы как будто оживают в руках моделей и, к радости зрителей, выходят в выставочное пространство.
